Мартин МакДонах - Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]

Ах ты, козёл!

Он осматривает плиту, чтобы выяснить, нет ли повреждений.

Моя любимая плита, чтоб её! Если что-нибудь сломалось в этой плите, то ты будешь платить за это, сволочь! Вы видели это, батюшка? Да разве он не сумасшедший? (Пауза). Тебе нравится моя новая плита, батюшка? Хорошая, не правда ли?

Коулмэн (из своей запертой комнаты): Ты видишь букву «V» на его плите, батюшка? Ты думаешь, это означает «Вэлин»? Вовсе нет. Это сокращение от слова «virgin», то есть «девственница».

Вэлин: Что за чёрт…?

Коулмэн: «V» означает «девственница», ах — ах.

Вэлин: И это говоришь мне ты — самый главный девственник?

Коулмэн: «V» означает «девственница Вэлин».

Вэлин: Ты самый главный девственник, чтоб ты сдох! И не подслушивай за дверью!

Коулмэн: Что хочу, то и буду делать.

ВЭЛИН снова осматривает плиту. ВЭЛШ чуть не плачет.

Вэлин (о плите): Нет, я думаю, плита в порядке, так…

Уэлш: Смотрите: я пришёл к вам…и вы ругайтесь. Достаточно справедливо будет сказать, что вы двое постоянно только и делайте что бранитесь. Вы никогда не изменитесь. Я достаточно много раз пытался…

Вэлин: Ты плачешь, батюшка или у тебя простуда? Да, это простуда…

Уэлш: Нет, я плачу.

Вэлин: Такого я никогда не видел.

Уэлш: Потому что я прихожу и говорю вам, что человек только что пошёл и убил себя, парень с которым вы ходили в школу…с которым росли вместе…парень, который слова плохого никогда ни о ком не сказал и который старался как можно лучше служить своим согражданам каждый день своей жизни…и я говорю вам, что он утопился, а это ужасная смерть, вы даже глазом не моргнули… вы не только глазом не моргнули, так вы ещё и препирайтесь о чипсах и плитах к тому же!

Вэлин: Я моргнул.

Уэлш: Что-то я не заметил!

Вэлин: Я сильно моргнул.

Уэлш: Однако я не заметил ни чуть!

Вэлин (пауза): Но это хорошая плита, не так ли, батюшка?

УЭЛШ кладёт свою голову в свои руки. ВЭЛИН идёт к плите.

Вэлин: Я её подключил лишь вчера. Она до сих пор пахнет новизной. Коулмэну вообще запрещено прикасаться к ней, так как Коулмэн не вложил в неё ни гроша, так как у Коулмэна нет ни гроша, чтобы вложить в неё. (Поднимает три пенса). У него есть три пенса, но этого мало, чтобы вложить в плиту. Слишком мало. Он бросил эти три пенса только что в мою голову, знаешь ли ты об этом? (Поняв в чём дело, со злостью). И если у него нет денег и он не путался с Гёлин, откуда, чёрт возьми, взялся этот самогон?! Коулмэн…!

Уэлш (кричит): Вэлин, ты конченая скотина, вот ты кто!!

Вэлин: Что? А, да, бедный Томас.

ВЭЛИН склоняет голову в притворном сочувствии.

Уэлш (пауза. Говорит печально, стоя): Я пришёл за вами, чтобы вы пошли к озеру со мной принести тело бедного Тома в его дом. Поможете вы, нет?

Вэлин: Я помогу, батюшка, я помогу.

Уэлш (пауза): Проклятье. Два убийства и одно самоубийство уже. Два убийства и проклятое самоубийство…

УЭЛШ выходит, качая головой.

Вэлин (вслед Уэлшу): Я уверен, в этом нет твоей вины, батюшка. Не впадай опять в сентиментальность! (Пауза). Коулмэн? Я ухожу к…

Коулмэн (из-за запертой двери своей комнаты): Я слышал.

Вэлин: Так ты идешь?

Коулмэн (из-за двери): Даже и не подумаю. Таскать по округе мёртвого полисмена? Того самого полисмена, который смеялся надо мной, когда я отжимался от пола на физкультуре [в школе]? Да ни за что.

Вэлин: Ты очень злопамятный. Да в любом случае, Отцу Уэлшу нужна помощь сильных мужчин, а не девственных долбанных гомиков, которые даже не могли бы заплатить пьяной обезьяне, чтобы поприставать к ней.

ВЭЛИН быстро выходит. КОУЛМЭН стремительно входит в комнату, чтобы убедиться, что он ушёл. Он идёт к двери и стоит там, раздумывая и осматривая комнату. Его взгляд падает на плиту. Он берёт спички и открывает дверцу плиты.

Коулмэн: Девственный долбанный гомик, да? А не включить ли нам теперь газ на полную мощность без всякой причины? Я думаю да.

Он зажигает плиту, добавляет подачу газа, закрывает дверцу и уходит в свою комнату. Через несколько секунд он возвращается и осматривает комнату.

Без всякой причины, а?

Он берёт из шкафа большую металлическую кастрюлю, кладёт в неё все статуэтки с полки и ставит кастрюлю в духовку, после чего закрывает дверцу.

Теперь мы посмотрим, кто из нас девственный педик, который не мог бы даже заплатить обезьяне, чтобы она переспала с ним. Теперь мы посмотрим.

Он надевает куртку, расчёсывает свои неопрятные волосы пятернёй в течение двух секунд и выходит через входную дверь.

Свет гаснет.

Через несколько часов входят ВЭЛИН и УЭЛШ, немного выпившие. ВЭЛИН достаёт бутылку самогона из железной банки и наливает себе стакан. УЭЛШ смотрит на этот стакан некоторое время.

Вэлин: Это было ужасно, а?

Уэлш: Кошмар. Да, просто кошмар. И я ничего не мог сказать им. Ничего.

Вэлин: Да и что можно было им сказать? Они хотели услышать только одно: «Ваш сын жив». И эти слова не утешили бы их, когда его тело лежит в их гостиной и с него капает вода.

Уэлш: Ты когда-нибудь слышал такой плачь, Вэлин?

Вэлин: Слезами этой семьи можно было бы заполнить целое озеро. Или, по меньшей мере, резервар.

Уэлш (пауза): Что?

Вэлин: Резервар. Один из резерваров.

Уэлш: Резервуар?

Вэлин: Да, резервар. И ихний Мэртин рыдал чуть не больше всех. Я никогда не видел, чтобы Мэртин так плакал. Я думаю, это заслуженная кара за то, что он отрезал уши у бедного пса.

Уэлш: Я думаю, любой будет рыдать, если потерял единственного брата.

Вэлин: Я бы не рыдал, если бы потерял моего единственного брата. Я бы купил большой торт и пригласил гостей.

Уэлш: Ах, Вэлин Вэлин. Если ты не можешь ужиться со своим собственным братом, то как же мы можем надеяться обрести мир во всём мире…?

Вэлин: Мир, чёрт бы его побрал, и лучше не продолжай. Ты всегда скулишь на эту вонючую тему, когда ты пьян.

ВЭЛИН садится за стол со стаканом и бутылкой.

Уэлш (пауза): Пустынное вонючее озеро как место самоубийства. Одна лишь мысль об этом наводит на меня печаль. Когда я думаю, как бедняга Том сидит там один, наедине со своими думами, перед ним холодное озеро, и он взвешивает что лучше. Жизнь, полная одиночества привела его туда, но жизнь полна и хороших моментов, даже если это всего лишь…видеть реки или путешествовать или смотреть футбол по телику…

Вэлин (кивая): Футбол, да…

Уэлш: Или надежды что тебя кто-то полюбит. И Томас положил всё это на одну чашу весов, а на другую положил смерть в холодной воде и предпочёл смерть. И сначала это шокирует тебя как глупость и напрасная трата, [и хочется сказать]: «Том Хэнлон, тебе было тридцать восемь лет, ты был здоров, у тебя были друзья, огромное количество людей находится в худшей ситуации, чем ты…»

Вэлин: В Норвегии родилась девочка без губ.

Уэлш: Я не слышал о ней.

Вэлин: Это девочка из Норвегии и она была рождена совсем без губ.

Уэлш: Надо же. Но если ты говоришь, что если этот мир такое славное место для проживания, то где были его друзья, когда он нуждался в них в этом славном мире? Когда он нуждался в них больше всего, чтобы они сказали: «Уходи оттуда, сумасшедший, мы будем тосковать по тебе, ты стоящий парень, хотя ты и глуповат». Где тогда были его друзья? Где я был тогда? Сидел в кабаке, напившись один, как свинья. (Пауза). Теперь Том Хэнлон гниёт в аду. Во всяком случае, в соответствии с учением Католической церкви он в аду, как любой самоубийца. Нет сожаления. Нет милосердия для него.

Вэлин: Неужели это правда? Все самоубийцы, ты говоришь?

Уэлш: В любом случае, это именно так, по мнению нашей толпы.

Вэлин: Я не знал этого, однако. Это находка для книг. (Пауза). Значит парень из [фильма] «Он же Смит и Джонс» попал бы в ад?